Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся. (Ф.И. Тютчев)
Известно, что мы живём в условиях новой информационной реальности. Среда вокруг нас стала полностью прозрачной, без стадий временного закрытия. В любой момент времени одно неосторожное слово или действие станет не только фактом карьерной катастрофы, но и спасательным кругом, ухватившись за который можно спасти себя, репутацию, бизнес, имущество и деньги. Дело в том, что всё зависит от того, кто произнесёт это неосторожное слово – вы или ваши противники. Но и этого мало. Очень важно то, кто это слово подхватит и так донесёт до большой аудитории, что это станет мощным фактором неотбиваемой атаки или непробиваемой защиты. Иными словами, всё зависит от того, как журналисты используют информационный повод и как смогут сработать с журналистами специалисты по связям с общественностью.
У всех в памяти карьерная перипетия Ольги Глацких, допустившей одно неосторожное высказывание. Мощная информационная волна негативно отразилась на карьере преуспевающей чиновницы. Подобную ситуацию может сгладить время или грамотная антикризисная работа PR-агентства. Ведь PR-специалисты – это не только «информационные киллеры», которых нанимают на выборах для чёрного PR, как полагают те, кто начитался ангажированной предвыборной публицистики. Специалисты по PR – это еще и ангелы-хранители, помогающие спастись там, где спасение зачастую выглядит невозможным.
Мы живём в ситуации нарастающего кризиса системы управления, где происходит смена поколений, и этим обусловливается вся стратегия оперативного управления информационным сопровождением конфликтов. Общество демонстрирует рост негатива к административной и коммерческой элите. И это даёт в руки PR-специалистов определённый веер возможных стратегий. Например, таких, когда их споры рассматриваются в суде и грозят большими потерями или непоправимым ущербом. То есть мы пришли к ситуации, когда бывает так, что хороших адвокатов не достаточно для спасения дела. К высококлассным адвокатам часто необходимы не менее высококлассные специалисты по PR-сопровождению судебных процессов. В их совместной работе повышается шанс на выигрыш дела или на минимизацию ущерба от негативного решения суда.
Судебный PR – это одно из направлений использования сложной социальной технологии управляемых коммуникаций, где требуется работа грамотных PR-технологов. Спасение от рейдерства зачастую возможно только путем применения судебного PR. Рейдерские захваты готовятся чрезвычайно опытными юристами, так называемым «юридическим спецназом». Отбить их атаку правовыми методами зачастую невозможно – в нападении использованы все законные средства, все дыры в законодательстве, недоказуемые моменты коррупции и законное силовое обеспечение. Но рейдерство имеет слабую сторону – оно требует тишины. Шум, поднятый вокруг рейдерской схемы, способен расстроить отлаженный механизм захвата чужой собственности «сотней сравнительно честных способов», как говорил первый рейдер нашего века Остап Бендер. Информационное освещение судебного процесса – многоходовая и выверенная операция, где специалисты по судебному PR действуют в интересах защиты клиента совместно с юристами, ибо каждый шаг совершается в правовом поле и может как помочь, так и навредить клиенту. Привлечение общественного внимания к судебному процессу направлено на оказание влияния как на оппонентов, так и на лиц, имеющих прямое или косвенное отношение на принятие судебных решений или ход расследования – следователей, экспертов, судей, присяжных, адвокатов. Не секрет, что судебная система у нас еще не избавилась от коррупционной составляющей. И рейдерские дела в некоторых случаях связаны с подкупом судей или заказной следственной волокитой. Грамотное освещение дела может расстроить планы коррупционеров, и они откажутся от первоначальных договорённостей. Это пошатнет или вовсе развалит схему захвата.
Однако в России воздействие на суд через прессу – очень тонкий процесс. УК РФ в статье 248 вмешательство в сферу деятельности суда в целях помешать правосудию квалифицирует как уголовное преступление. Однако возникают споры в трактовке этого определения. Заинтересованные лица в блокировании PR-кампании судебного процесса трактуют это как возможность обвинить СМИ во вмешательстве в деятельность суда. Однако это опять вопрос трактовок – доказать вмешательство с целью помешать судебному процессу невозможно без скандала, в котором ключевые лица рискуют получить встречные иски о нарушении свободы слова, гарантированного Конституцией и выражающегося в работе СМИ. Всплывут компрометирующие их факты, ибо все они имеют сильных и информированных врагов, охотно эти факты предоставляющих.
Репутационный ущерб в таком споре может оказаться неприемлемо велик, и потому от него участники судебной системы как правило предпочитают воздержаться – особенно, если PR-cопровождение судебного процесса выстроено юридически безупречно. В рейдерских делах следственные и судебные коррупционеры действуют не от себя, а по заказу от лиц, занимающих высокое общественное положение и которым не нужна огласка их причастности к скандальному делу. Связь между заказчиком и исполнителем всегда осуществляется через посредника. Судебная PR-кампания в таком случае разрушает связку «заказчик – суд», после чего дело имеет шанс развалиться в суде, или перейти на другой уровень компетенции, где связей местных участников уже не хватает и где действуют формальные нормы законодательства без коррупционной мотивации трактующих инстанций. Защитные функции судебного PR – лишь один из аспектов этого направления в построении управляемых социальных коммуникаций. Как часть юридической стратегии в спорах хозяйствующих субъектов, где имеется неравенство сил с точки зрения административного ресурса, судебный PR направлен на защиту слабой стороны. И важно не только защитить его от поражения в суде, но и так сохранить репутацию, чтобы это дало возможность благополучно продолжать свою деятельность. То есть учесть фактор перспективы и сформировать его в благоприятном для клиента контексте.
Можно привести два известных примера, когда судебный PR помог защитить интересы пострадавшей стороны. В 2016 году компания «Аэрофлот» сократила большое количество бортпроводниц, чей возраст и размер одежды ей не понравился. Женщинам, которые были старше сорока лет и имели размер одежды больше сорок шестого, получили уменьшение зарплаты и запрет летать на международных рейсах.
Представители компании заявили в суде: «Да, мы хотим молодых, красивых и худых. И докажите нам, что мы не имеем такого права!». Доводы о дискриминации никак не действовали на суд, так как вес группы бортпроводниц и крупной компании был несопоставим. Дело осложнялось тем, что формально придраться было не к чему – в трудовом договоре как санитарная норма отражался только максимум налёта часов. Положение об оплате труда так же не содержало тех дискриминационных критериев, которые были вменены третируемым бортпроводницам. Все юристы отказались браться за дело.
Лишь одна женщина-юрист не испугалась трудностей. К процессу были привлечены СМИ. Два суда первой инстанции с исками стюардесс к Аэрофлоту были проиграны. Позицию Аэрофлота защищали очень опытные юристы. Шансы на победу бортпроводниц были абсолютно нулевые. Только громкий резонанс дела повлиял на то, что Мосгорсуд вынес решение в пользу истцов. И это спасло не только бортпроводниц, но и сам Аэрофлот – попади дело в ЕСПЧ, компенсация, к которой бы принудили эту компанию за дискриминацию, была бы намного выше.
Второй случай успеха судебного PR касается медицины. В 2013 году врач Елена Мисюрина сделала тяжёлому онкологическому больному диагностическую процедуру по забору образца костного мозга. Через четыре дня больной умер. Следствие длилось 5 лет. В итоге Мисюрину обвинили в смерти пациента и присудили 2 года лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима. Приговор женщина-врач встретила, находясь в СИЗО.
Резонанс получился огромный. Сотни врачей и глав благотворительных фондов включились в PR-кампанию поддержки Мисюриной. Удалось доказать, что нет прямой связи между смертью пациента и проведённой процедурой анализа, корме того, отсутствовал мотив и умысел. Удалось доказать, что Мисюрина стремилась помочь больному и облегчить его страдания. И потому тут неприменима уголовная норма наказания. Массированная информационная кампания возымела успех. Суд под напором общественного мнения отменил первоначальный приговор, и обвиняемая была выпущена из заключения.
Примеры успешного применения PR в судебном процессе в координации с участвующими юристами можно приводить во множестве. Общество стало намного более требовательным к чиновникам всех уровней, и это помогает предотвращать привычные судебные ошибки или возникающие злоупотребления. Однако, как и в случаях сложной медицинской и юридической практики, за PR-защитой обращаться нужно только к грамотным специалистам знающим все нюансы судебного PR.
Правда, есть одно условие их эффективности – клиент не должен допускать утечки в СМИ запланированных стратегических операций. Нельзя раньше времени сообщать противнику о намерениях и планах. И так как часто обеспечить такое требование очень трудно, PR-специалисты научились успешно действовать даже в случаях нарушения своими клиентами требования сохранения конфиденциальности. Профессионализм – главный критерий успеха не только в деле защиты клиента от нападения его врагов, но и часто от него самого. Но такова уж особенность профессии специалиста по антикризисному и судебному PR.
